1.«Позеленение» отраслей. Политика достижения углеродной «нейтральности» станет необходимым элементом стратегии, но будет мало различаться по степени внедрения у самих производителей промышленной продукции. Однако «зеленая» политика, вынуждая других участников рынка имплементировать ее положения, предоставит им триллионные возможности.
2.«Мир активно наблюдает». Пресс социальных медиа и общественного мнения будет давить на промышленных производителей. Все большее количество гендиректоров будут деанонимизированы в сетях и подвержены травле за «плохое поведение» в социальном и природоохранном корпоративных аспектах.
3.Дилемма вокруг глобальных цепочек поставок. Все растущий ком противоречий и динамических параметров: торговые барьеры, пандемия COVID-19, природные бедствия – будет вынуждать компании добиваться невозможного, минимизировать риски и быстро адаптироваться в меняющемся мире.
4.Падение значимости производства. Традиционное заостренное внимание производителей на своихкапитальных и управленческих издержках не будет более оправдано планированием производственной дифференциации: наоборот, ре-фокус на ресурсы и продажи активов не только изменит облик традиционного промышленного производителя, но и приведет с появлению новых многоуровневых поставщиков.
5.Новый подход к клиентским отношениям b2b. Клиентский b2b-опыт станет напоминать отношения постоянного «потребления». Клиентские отношения осуществят переход от формы одноразовой транзакции к клиентской интеграции. Оба этих тренда потребуют значительных инвестиций в цифровые технологии.
6.Подлинная стоимость цифровых технологий. Добавленная стоимость от бизнес-моделей, основанных на обработке больших данных, окажется незначительной для большинства производственных компаний. Однако подлинная стоимость применения цифровых технологий для перенастройки внутренних процессов в конце концов будет таки извлечена при условии всеобъемлющей проработки, решимости и последовательного подхода на всех стадиях производственных процессов.
7.Потеря доли стоимости. Кризисы, в частности пандемия COVID-19, изменят поведение и ускорят тенденции перехода на программные комплексы и технологические платформы. Рыночная стоимость технологических игроков и цифровых «агрессоров» на международном рынке уже взлетала в прошлом и на сей раз скакнет еще выше за (относительный) счет традиционных бизнес-моделей таких, как производство.
8.Изменение природы слияний и поглощений. После текущей волны распродажи активов, случится «эндшпиль консолидации» во многих отраслях, за которым последует некоторое возвращение политики диверсификации портфелей с целью поиска возможностей роста в изменившейся среде.
9.Растущее влияние нетрадиционных инвесторов. Четыре типа инвесторов: китайские, частный акционерный капитал, активистский инвестор и особые фонды[1]) усилят свое долевое влияние и изменят корпоративную динамику, каждый – своим уникальным способом.
10.Прогрессия кибер-рисков. Поскольку компании все чаще сталкиваются с резонансными кибератаками, в частности остановкой производства или воровством интеллектуальной собственности, важность кибербезопасности в корпоративных интересах будет все более возрастать, что потребует больших вложений и перетянет ресурсы от развития инновационных бизнес-моделей, основанных на больших данных.
11.Война за таланты 2.0. Как никогда прежде трудовым ресурсам не приходилось меняться столь стремительно и по стольким многим направлениям на протяжении всего лишь 10 лет. Способность производственных компаний создать и удерживать трудовые ресурсы в будущем является главным фактором отделения победителей от проигравших.
12.Преобразование организационных структур. Меняющиеся установки и растущие потребности в оперативности – ключевые драйверы основных изменений структур производственных компаний. Культура, более динамичные оргструктуры и модели управления с большей степенью автономии, самореализация и создание виртуальной среды – среди основных катализаторов изменения.
[1] Chinese, private equity,activist, and special situation